Испытание мечтой [В дебрях страсти] - Дебра Дайер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Да, вероятно, мне надо попытаться стать похожим на этого выродка из казино.
— Если бы ты был хотя бы на одну десятую таким, как он, ты бы стал в шестнадцать раз лучше, чем сейчас.
Роберт вставил дротик в трубку. Прежде чем Кейт сообразила, что он собирается делать, он поднял трубку к губам и послал дротик прямо в широкую спину Девлина Маккейна.
— Девлин! — закричала Кейт, понимая, что слишком поздно.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ
Девлин повернулся, услышав крик Кейт. Резкая боль обожгла его руку, жар распространился по коже и всем мышцам, так что у него перехватило дыхание. Он наклонился вперед, упираясь плечом в извилистое лавровое дерево, пытаясь отдышаться. Дротики выпали из его обмякшей руки и упали к его ногам.
— Девлин!
Он слышал голос Кейт, — в той суматохе, которая сразу поднялась: его обступили, выкрикивая то и дело его имя. Он оглянулся назад и обнаружил, что она бежит к нему с искаженным от ужаса лицом.
— О Боже, Девлин! — Кейт схватила его раненую руку своими нежными пальцами.
Девлин посмотрел на то место, где сконцентрировалась боль, где вся рука горела. Алая струйка стекала по его предплечью, медленно теплой дорожкой спускаясь вниз по руке, темно-красная кровь намочила рубашку.
— Какого черта?
— Я не думал делать это, — сказал Роберт.
Девлин посмотрел на мужчину, стоящего позади Юный Мелвилл был бледен, как будто это из него вытекла кровь, а не из Девлина.
— Это случайность, клянусь. Я не думал, что попаду в вас.
У Девлина не было сомнений в том, что он говорил правду, это отнюдь не уменьшало его желания задушить этого человека, ни на дюйм.
— Будь ты проклят, Роберт! — вскричал Эдвин, красные пятна пылали на его щеках. — Безмозглый дурак…
Он отвернулся от сына и кровавой сцены и направился к реке, как будто не мог более выносить вида того, кого он породил.
Цвет вернулся на щеки Роберта, алый налет распространялся из-под влажного воротника рубашки. Он смотрел на Девлина какое-то время. Можно было только гадать, что за чувства роились в его глазах. Потом он развернулся и зашагал прочь, к своей палатке.
Девлин не переставал удивляться отношениям, которые сложились между сыном и отцом. И пытался представить, как бы он ладил со своим родителем, если бы знал его.
— О Боже! Хорошо хоть, что эти дротики еще не были смазаны ядом, — сказал Барнаби, улыбаясь Девлину.
• — Вам следует позаботиться о том, чтобы не попала инфекция, — сказал Остин. — В этом климате любая рана может быть опасной.
— Инфекция, — прошептала Кейт, ее пальцы, которыми она сжимала руку Девлина, напряглись.
— Я принесу твой сундучок с медикаментами, — сказал Фредерик, поглаживая дочь по плечу.
— Его взял ван Хорн. — Кейт вытащила носовой платок из переднего кармана брюк.
— Нам надо найти способ остановить… — Фредерик прижал руку к губам, он выглядел так, будто с ним самим скоро случится приступ. — Да, что-то слишком сильное кровотечение, Девлин.
Девлин стиснул зубы, так как ощутил резкую боль, когда Кейт приложила платок к ране, белая льняная ткань с кружевами быстро пропиталась его кровью. Он чувствовал ее страх за него по дрожанию руки, которая прижимала мокрую ткань к его раненой руке.
— Уже темнеет, — сказал Девлин, глядя на Фредерика. — Надо бы вам и лорду Синклейру попытаться поймать что-нибудь на обед. Барнаби, а ты приступай к сбору дров для костра.
— Итак, снова рыбалка. — Барнаби пошел мимо Фредерика и Остина к реке. — К тому времени, как мы закончим наше путешествие, я буду готов проплыть путь до Ирландии.
— Очень глубокая рана?-Кейт подняла платок и нахмурилась, так как кровь продолжала течь из ранки непрерывным красным ручейком. — О Боже, как бы мне хотелось иметь под рукой мои медицинские принадлежности.
Возможно, она не любила его, но она беспокоилась о нем. И может, этого пока достаточно.
— Пошли со мной. — Девлин взял ее за руку. — Я хочу показать тебе что-то.
— Но твоя рука, -начала было она, позволяя ему, однако, увести себя в джунгли. — Надо что-то предпринять.
Он улыбнулся.
— Индейцы в качестве сундучка с медикаментами используют джунгли.
Девлин остановился, когда вошел на несколько футов в джунгли, дождавшись, пока глаза привыкнут к темноте. Солнечный свет пробивался сквозь изумрудный купол над головой, создавая дымку, зависшую над землей, раскаленной до золотого цвета. Папоротники и пальмы тянули кружевные зеленые руки к свету — в надежде на живительный глоток солнца, которое закрывали от них более высокие деревья и лианы.
Здесь течение времени было мало заметно. Девлин стоял тут, как, возможно, стоял здесь кто-то двести лет назад, как будут и их потомки стоять тут через двести лет, вдыхая влажный воздух, ощущая вкус перегноя на языке, наблюдая за здешней жизнью.
Держа Кейт за руку, он углубился дальше в дремучие заросли, пока не вышел к узкому ручейку, вытекавшему из реки. Огромные подвески из орхидей висели на деревьях, бледные, цвета слоновой кости, темно-алые, всех промежуточных оттенков между белым и пурпурным… они спадали каскадами с высоты двадцать футов, напоминая ему о том их утре, когда он осыпал Кейт ароматными цветками.
Он оглянулся на нее. Она, как и он, смотрела на орхидеи, ее нежные брови были сдвинуты. Тоже вспоминала?
Ему потребовалось несколько секунд, чтобы найти то, что он искал: лиану с широкими листьями и с маленькими желтыми цветками.
— Не срежешь немного веток с этой лианы? — Девлин вытащил нож из футляра и протянул Кейт гладкую деревянную ручку.
— Это индейское лекарство? — спросила она, беря нож.
— Надеюсь, что так.
Он ожидал, что она отвернется, но она не сделала этого. Она стояла, сжимая нож в руке, наблюдая, как он расстегивал пуговицы на своей мокрой рубашке. Когда он стащил ее с плеч, она пробежалась по нему взглядом, по плечам, по груди — теплыми, как солнце, глазами, глазами, полными восхищения тем, кто стоял перед ней, голодными глазами…
Несмотря на боль в руке, Девлин почувствовал ответный огонь, отражение того, что он видел в ее голубых глазах, желание в нем нарастало, вонзаясь острыми когтями в его пах. У него было смутное предчувствие, что эта женщина способна зажечь его кровь, даже если он будет лежать на смертном одре. Но в ее глазах была грусть, которую он ощущал так же ясно, как и желание, грусть, которая побудила его унять дикого зверя, проснувшегося внутри него.
Он понимал ее, может, даже лучше, чем она сама себя понимала. Он только начинал понимать это сложное чувство — любовь.
— Лиана, — произнес он сиплым голосом, так как не смог скрыть своего возбуждения.